Младенец осваивает свое тело поэтапно. Он не может ни видеть себя, ни представлять себя. Только через открывающиеся ему ощущения (дыхание, слух, обоняние и т. д.) он начинает чувствовать себя собой.

Отношения с матерью определяют многое. «Ты голодный», «тебе приятно»… Называя то, что он ощущает, мать позволяет ребенку закрепить в голове эти ощущения и выстроить образ своего тела.

Тело реальное и тело «в голове». Мы предвзято воспринимаем свое тело, соединяя реальность и образ, созданный нашей личной историей.

У меня на нервной почве даже живот разболелся!» -мы вполне привычно произносим нечто подобное. Сама эта убежденность – бывает болезнь, а бывает недомогание «от головы» – говорит о том, что нам по-прежнему трудно держать в поле зрения и тело свое, и психику, а главное, понимать, как они взаимодействуют. Действительно, с телом и «головой» и пациенты, и врачи часто обходятся так, будто одно должно непременно отрицать другое, чем подтверждают сложность этой проблемы. Животное, в сущности, сводится к его организму, жизнедеятельность которого одинакова для всех представителей одного вида, запрограммирована раз и навсегда, а человек – существо двойственное. С одной стороны, он – тело, у которого есть набор неотменимых функций и потребностей, а с другой – существо, наделенное желаниями и речью, которому для жизни недостаточно простого удовлетворения потребностей. Как говорящему существу удается «обжить» тело, которое и совпадает, и не совпадает с ним самим?

Первым это начал осознавать Фрейд. Он дал нам понимание того, каким образом человеческое существо, присваивая себе свое тело, постепенно его преображает. Он показал, что материнская забота приносит младенцу удовлетворение не только на уровне потребностей: благодаря этой заботе он открывает для себя чувственные удовольствия и впоследствии стремится испытать их снова. Тем не менее Фрейд делал основной акцент на психическом уровне. Годы спустя опыт аналитической работы с детьми и младенцами позволит Франсуазе Дольто (Frangoise Dolto) обратиться к идеям Фрейда и высветить их со стороны тела, объяснив, как ребенок созидает себя внутри тела и даже, можно сказать, «исходя» из тела. Дольто предложила новое понятие – «бессознательный образ тела», позволившее осмыслить, как младенец воспринимает себя, какое представление о себе у него возникает.

Этот бессознательный образ тела (вопреки тому, что можно было бы подумать) – не зрительный образ, не картинка. Речь не о том, каким образом младенец видит себя или представляет себе себя – он этого еще не может. Речь идет о том, как ему удается чувствовать, что он это он, основываясь на телесных ощущениях, меняющихся на каждом этапе его развития. И на каждом таком этапе одна зона тела является главной. Как утверждает Франсуаза Дольто, первый бессознательный образ тела, возникающий сразу после рождения, – «воздушный». Его создают ощущения, связанные с дыханием, слухом и обонянием. Второй бессознательный образ -«оральный». Он добавляет к первому ощущения, связанные со ртом, гортанью, а также ощущения полного и пустого желудка. Третий образ – «анальный». Он добавляет к двум предыдущим ощущения удержания и изгнания, связанные с нижним отделом пищеварительного тракта. Как удается ребенку усвоить «головой» эти ощущения? Создать из них бессознательное представление О самом себе, на которое он может опереться, чтобы почувствовать: «Я существую»? Вопрос важный, ведь животное тоже явно ощущает свое тело (голод, бегущие лапы), но это не дает ему самосознания: кошка не чувствует себя собой.

Ребенку удается достичь ощущения, что он это он, исключительно благодаря той роли, которую играет другой человек — его мать, говорит Франсуаза Дольто. Телесные ощущения, которые служат ребенку для создания своего бессознательного образа тела, не являются просто физическими ощущениями, которые посылает тело в процессе функционирования (их Дольто объединяет ярлыком «схема тела», имея в виду субъективное представление о собственном теле). Источником ощущений, создающих схему тела, ребенку служат его мускулы, внутренние органы и скелет. Эти ощущения практически одинаковы для детей одного возраста и вполне осознанны: ощущение, что держишь голову, что сидишь и т. д.

Бессознательный образ тела не сводится к реальному телу: недостаточно дышать, чтобы возник «воздушный» образ. Он относится к телу, которое ребенок «проживает» в отношениях с матерью, а именно: к телу, которое мать обволакивает собой, к которому прикасается. Для ребенка этот контакт становится местом встречи с матерью; к телу, «говорящему» через мать. Ведь именно благодаря тому, что мать говорит с ребенком и называет то, что он ощущает, – «ты голодный, тебе холодно» и т. д.,-он сам, в свою очередь, может не оставаться на уровне чисто физических ощущений, преодолеть этот уровень, закрепив эти ощущения в голове. Если бы не слова матери, то, что ребенок чувствует, осталось бы на телесном уровне (как это происходит у животных) и у него никогда не возникло бы ощущения собственного существования. Значит, роль матери принципиально важна, тем более что именно она помогает ребенку двигаться вперед, чтобы ему удалось физически и психически почувствовать себя индивидом, цельным и отличным от нее самой. Разумеется, это предполагает, что она не считает его своей собственностью и оставляет место отцу…

Наконец, именно она будет рядом с ребенком в тот день, когда он, глядя в зеркало, обнаружит, что тело, которое он чувствует, еще и видимо для него и для других. Она будет там, чтобы помочь ему понять разницу между этим реальным телом и его образом. Эту разницу ему особенно трудно воспринять, потому что он впервые целиком видит свое отражение в тот период жизни, когда еще не ощущает тело целостно. Если ему не помочь, он может потеряться в этом зазоре… Понятие бессознательного образа тела важно: для детей. Франсуаза Дольто, утверждая, что человек представляет собой соединение двух тел (настоящего – схемы тела – и тела «в голове», то есть бессознательного образа тела, который зависит от того, что реальное тело пережило во взаимодействии с другими людьми), позволила нам понять страдания множества детей. В частности, тех, кто, обладая совершенно здоровым «настоящим» телом, ведет себя так, как будто он увечный: они не ходят или ходят плохо, остаются неуклюжими и т. д. Все дело в том, что их бессознательный образ тела нарушен из-за нарушенных отношений с другими: родителями, которые недостаточно поддерживали или, наоборот, удушали своей заботой. В ходе психотерапии такие дети часто выражают этот образ тела, рисуя персонажей без рук, без ног, для взрослых.

Идеи Дольто позволяют уйти и от альтернативы «тело или голова», показывая, что они неразделимы, и от упрощенного и механистического видения их отношений, предполагающего всемогущество психики и инертность тела. Тело – не просто поверхность, на которой психика может записать все что угодно и так же быстро стереть. Это – сущность, наделенная собственными механизмами функционирования, которые зависят одновременно от законов физиологии – общих для всех тел – и от особенностей его личной истории. Следовательно, оно может «говорить» двумя способами: замещая психику, как мы знаем со времен Фрейда (например, рвота возникает за неимением возможности сказать словами о том, что мы чего-то не перевариваем, что нам это не по нутру…); от себя, то есть от имени тела, которое в глубинах плоти хранит память о своей истории. И эти воспоминания предстоит расшифровать «голове»…

Схема тела и образ тела

Это разделение позволило Франсуазе Дольто помочь многим детям и – главное – объяснить родителям, что при телесных болезнях ребенок может сохранить здоровый бессознательный образ тела.

Нарушенный образ тела у физически здорового ребенка (со здоровой схемой тела) проявляется в симптомах (тик, недержание, заикание), с которыми Дольто работала как психоаналитик. Если же ребенок из-за болезни или травмы лишился здоровой схемы тела, это не означает, что и образ тела непременно будет затронут. «Здоровая эволюция такого субъекта, символизируемая неувечным образом тела, зависит от эмоционального отношения родителей к ребенку, а именно от того, что правдивая информация относительно его физического состояния как инвалида очень рано дается ему в словах». Тогда взрослые могут дать ему «посредством речи и бессознательным для них способом структуру здорового образа тела». Дольто утверждает, что окружающие должны обязательно объяснять ребенку, что он отличается от других детей: «Нужно, чтобы он смог через мимику или речь выражать свои желания и фантазмы» несмотря на то, что он не может их осуществить в реальности из-за его увечной схемы тела. Так, ребенку, у которого паралич нижних конечностей, мать может предложить читать реплики гонца, который бежит с важным известием к царю, вообразить себя Гераклом или рассказать сказку от лица Иванушки, который должен допрыгнуть до ларца, где спрятана Кощеева смерть. Она должна проговаривать с ним, как он бегает, прыгает, хотя он никогда не сможет этого сделать и мать знает об этом. Тот факт, что эти желания проговариваются с другим человеком, кто принимает эту проективную игру, позволяет ребенку интегрировать эти желания в речь.

Память тела

Как и у психики, у тела есть собственная история. Эта история его сформировала, и память о ней наше тело хранит.

Некоторые наши уязвимые места (органы дыхания, пищеварения и проч.), когда их проблемы не имеют органического или генетического объяснения, наверняка говорят о том, что соответствующие зоны тела пережили в самом начале нашей жизни. Память тела, как и в случае психики, отчасти бессознательная; она проявляется, к примеру, в том, как мы вступаем в сексуальное общение с другим (страх перед определенными движениями и другие моменты).